О трансцендентных состояниях

Бог и душа. Бог и мир. Теории творения. Это площадка для обсуждения трип репортов – личного мистического опыта. Уметь находить в смерти тайну вечной жизни, в океане распознавать каплю, в капле – видеть тайны океана.
Ответить
Bindu
Администратор
Сообщения: 3756
Зарегистрирован: 03 янв 2008, 03:59
Благодарил (а): 6 раз
Контактная информация:

О трансцендентных состояниях

Сообщение Bindu » 04 янв 2008, 03:29

Данный топик перекликается с топиком "Записки загрибной жизни" , из раздела "Долина изумления".
Но здесь опыт описан более обще и иным языком, а посему, по моему, можно продолжить разбирать в данном месте все состоняния измененного сознания именно здесь.
После прочтения статьи очень интересного и малоизвестного, но от того не менее великого чем многие известные мудрецы прошлого, Фенерли Григория Николаевича - нашего земляка, которого многие читающие данные строки еще могли лично знать и общаться.
С памятью и уважением к Духу данного человек.

Фенерли Григорий Николаевич
Фрагмент из книги "В сторону Кротонуса.
Аспекты запредельности" цикла "CROTONO SUMUS"
О ТРАНСЦЕНДЕНТНЫХ СОСТОЯНИЯХ
________________________________________
Есть трансцендентные состояния - окна в сверхреальность. Это моменты, в которых исчезает время. Для них характерно чувство "вот оно!" - чувство видения истинного, чувство заблуждения реальностью. Они противоположны сновидению по субъективной значимости: рядом с ними "так это всего лишь сон" - мыслится о нашей реальности. В отличие от сновидений эти состояния почти невозможно описать и даже вспомнить более подробно, чем "вот это", "нечто". Причина, видимо, в том, что транс-состояния не вписываются в традиционные фундаментальные соотношения нашего мышления. Пытаясь ассоциативно выразить для себя "это", мы дробим его на отдельные абсурдные образы, не в состоянии охватить множество логических несоответствий как одно целое.
Моменты трансценденции переживаются как состояние, то есть они охватывают всё сознание, не оставляя места для субъект-объектного разделения. Потому это состояние не может быть представлено в качестве объекта - как воспоминание, образ, мысль. Вспомнить его - значит пережить заново, вспомнить о нём - значит вспомнить некое неизвестно что. Однако память устанавливает почти случайные ассоциации, позволяющие качественно разделять моменты трансценденции: "вот этот, такой-то был тогда-то". Хоть это представление - лишь символ, кажется, что в неуловимой трансценденции всё же есть за что зацепиться. Но эта зацепка - "качество бескачественного" - скорее связана с сопутствующей реальностью, чем с сутью транс-состояния.
Моменты трансценденции могут быть случайными, либо инициированными соответствующей подготовкой; более или менее ясными, длительными иди короткими. Средства инициирования включают в себя всевозможные методы самовнушения, самогипноза, медитации, а также воздействие химических агентов.

1. В простейшем, наиболее обычном случае сознание не фиксирует транс-момент, замечая только его присутствие по удвоению момента реальности: транс-момент разделяет два момента реальности бесконечно малым отрезком времени (точкой), но бесконечно глубоким в ином измерении. Между двумя близлежащими, а потому неразличимыми моментами разверзается пропасть, не позволяющая эти два момента воспринимать как одно целое. Возникает эффект удвоения: "это уже было" (дежа вю), - где и когда - неизвестно, и ясно, что не могло так быть, но чувство "так уже было" сильнее доводов рассудка.

2. Случайный транс-момент фиксируется в виде странных, неизвестно откуда взявшихся ассоциаций, дуновений, запахов, как бы отблесков каких-то событий, ситуаций, которые невозможно воспроизвести, внезапных настроений, не имеющих явно галлюцинаторного характера. Например, состояние "прялки": приятное мгновенное переживание, оставляющее впечатление как бы жужжащих прялок при полном отсутствии каких-либо звуковых галлюцинаций. Моё "я" - прядильный цех, пронизанный сладким жужжанием прялок, неотделимым от совершенной структуры форм, ритма, невообразимого цвета "прядильных машин". Эти ощущения - зрительные, звуковые, тактильные и ещё неизвестно какие не видны и не слышны со стороны, они тождественны моему "я", составляют всё моё существо. Этого нет, но это как бы было только что, как будто я на мгновение соприкоснулся с той реальностью, где моё я - прядильный цех, или, возможно, гудящая система космического компьютера, в общем, какая-то неизвестная, но весьма совершенная структура звучащих элементов. Иногда подобное состояние ассоциируется с летним солнечным пригорком, ароматом трав и жужжанием пролетающих насекомых.

3. Растянутое трансцендентное состояние, воспринимаемое как длительность, но совершенно оторвано от реального времени. Оно содержит в себе движение, но в особой, условной форме - оно "всегда", а не "сейчас" и "потом", но это не значит, что оно однообразно. Воспринимается как переход от того, что иногда, к тому, что всегда. Пример: "космическое тесто" - иногда приятное, иногда тягостное состояние, возникающее после сильной усталости, определённого рода медитаций или после больших доз кофе и табака, при лежании навзничь, особенно, без подушки. Меня заполняет и отождествляется со мною нечто тягучее, вязкое, имеющее тестообразную консистенцию, медленно замешиваемое само по себе. Оно беспредельно или почти беспредельно, потому что в сознании нет ничего другого. Только где-то с краю угадывается маленький и очень смешной "реальный мир", которого "на самом деле нет"; там, как скрученные полоски прошлогодней краски - моё давешнее осыпающееся заблуждение, - оно исчезает, если время от времени не вспоминать "где же моя реальность?" Параллельно этому внесубъектному тесту возникает чувство себя в нём, как маленькой зудящей точки, похожей на самое высокое "и-и-и", - такая ничтожная и болезненная фикция, заполняющая своим визгом всё сверхпространственное тесто, но более очевидно, что "на самом деле" меня нет, а есть только бесконечная вселенная без звёзд странной тестообразной консистенции и в то же время абсолютно пустая, несмотря на присущие тесту сгущения и разрежения. Это состояние, в котором нет меня и объектов, нет никакого центра. Зудящая точка не является центром и не имеет координат, она везде, она - всё, она - исчезающая, мнимая величина, и как все мнимые величины, наиболее о себе заявляющая. А то, прежнее "я", если присмотреться, - где-то как узор на шелухе. Я лежу на диване - бесконечно далёкий, а здесь - только состояние. Когда точка становится исчезающе малой - ещё немного и затеряется в бесконечной перемешивающейся массе - приходит страх, неизвестно чей и за кого, - и прерывает состояние. Если бы точка - иллюзия "я" или центра исчезла, я уже никогда не вернулся бы к своей прежней форме бытия, мнимость которой стала бы непреложной.

4. Возникающие спонтанно в просоночных состояниях, в самогипнозе и при действии некоторых галлюциногенов - толчки, мгновенные встряхивания, которые при достаточной подготовке можно растянуть и зафиксировать. В простейшем случае это просто толчок и смена состояния - пробуждение. Иногда можно заметить вспышку света или звук, - часто это звук трубы из нескольких нот, который в воспоминании может быть развёрнут в мелодию, звучащую как бы в другом измерении времени, иногда это "вспышка темноты", как бы накрывающая сознание чёрная дыра. Более тщательное фиксирование дозволяет сравнить такие толчки с пробоем конденсатора, молнией, разрядом накопившейся энергии. Сочетание психотропных веществ и транквилизаторов иногда позволяет растянуть во времени и рассмотреть эту молнию: сознание засасывается в воронку ("Мальстрем"), полную света, страх заставляет сопротивляться. Можно успеть зафиксировать фантастическое впечатление ясного света и понимание того, что обычно сознание погружено в полумрак. Сознание, включающее в себя весь мир, освещается ярким светом, в котором всё становится ясно. Если удаётся избежать "пробоя" и накопить достаточно энергии для освещения сознания, открываются иные измерения пространства и времени, полные ослепительного света и на их фоне - смехотворно маленький сжавшийся серый мир, не то, чтобы развеявшийся сон, а скорее как лопнувшая упаковка или облезшая красочная поверхность, когда вдруг становится ясно, что всё это - только рисунки на поверхности настоящего.

Растягивание "пробоя" в самогипнозе приводит к галлюцинаторным состояниям, легко фиксируемым, но не всегда дающим чувство сверхреальности. Усталость, кофе, сигары и засыпание навзничь даёт стабильно повторяющееся состояние мыслетворчества, часто конкретизируемого в виде полёта. В отличие от обычных сновидений сохраняется полная ясность происходящего и управляемость. С толчка начинается "вот оно".

Полёт в полной темноте головой вперёд с головокружительной скоростью и в то же время посещение близкими и знакомыми, входящими и выходящими в дверь спальни: сознание полёта уживается с полной ясностью пребывания в постели. Обычно такой полёт в конце концов конкретизируется пролетанием сквозь стены и перекрытия дома, затем вылетом из окна, полётом над ночным, но ясно видимым ландшафтом, купанием в море с лёту (радует, что нет необходимости дышать под водой), встречи с людьми на берегу и на морском дне. Вместо полёта (иногда сопутствуя ему) могут наблюдаться искры, вспышки и шорохи в темноте, в той же комнате, - но знаешь, что это уже не та комната. Для проверки можно встать и попытаться включить свет: здесь электроприборы не включаются, видимо потому, что всё в этом мире наполнено электричеством. Теперь можно идти на прогулку в тот родной, не существующий на Земле город, в котором всё близко и знакомо, всё радует сердце - романский замок на берегу реки с окованной бронзой дубовой дверью, купола - полусферы на другом берегу, площадь у набережной, к которой сходятся трамваи, цветоводство на склоне, где кончается город. Можно пойти за город по холмам, найти заветную тропинку, ведущую к озёрам, полным фантастических рыб и земноводных, можно побыть такой рыбой или ящером. Или выйти на солнечные дюны, за которыми открывается море, а на берегу в песке - раковины неописуемой красоты. В этом городе есть комната, украшенная китайскими нефритовыми статуэтками, где одной мыслью включается музыка, мыслью начинается танец, мыслью возникает и постепенно материализуется партнёрша - сказочная фея в голубых газовых одеяниях.

Сравнительно лёгкая фиксация говорит о неглубокой степени трансценденции. Более глубокое состояние явно вневременного характера было достигнуто путём самогипноза. Представьте себе радостную ситуацию: вы посещаете друзей, дом, где вас любят, вы проводите там несколько прекрасных часов, затем уходите - освежённый, обновлённый, другой. Всё это есть выражение для нас более непосредственного процесса на уровне элементарных частиц: частица врывается в ядро, "общается" там - вызывает некоторые процессы, - и покидает ядро - неизвестно, она или другая. Всё это - момент, вспышка, в которой нет "до" и "после", и я - электрон до и после "общения" - одно и то же и совсем другое; ясно видно два разных "я" -до и после, не в один момент. Так вот оно что! Наше человеческое существование - сны электрона, тождественного другому электрону, собственно, одного электрона, но который имеет своё "до" и "после", хоть и длится один момент (нуль единиц времени), и видит разные сны: что он - это "я" или что он - это "ты". Все эти сны помещаются в одном моменте, который сам - только момент где-то в сне, но момент трансцендентный, момент столь важный, что перекрывает собой всю протяжённость сна, включает её в себя, примерно так, как идея включает в себя конкретные вещи, или идея о моменте времени содержит в себе все возможности времени и движения, - но и не совсем так, поскольку в трансреальности нет идей и их предметов в отдельности, а есть только то, что есть непосредственно истинно сущее - не идея о нём, а оно само, и оно само не как объект, а как само в себе - своя единственная вселенная. К разряду трансцендентных состояний могут быть отнесены божественные видения и откровения святых, неконкретизируемые моменты вдохновения поэтов, чувство присутствия, чувство вечности, экстатические состояния, вырывающие нас из времени, в том числе и момент оргазма.
На определённом уровне самопознания транс-состояние делается постоянно сопутствующим в форме присутствия, веры, чувства вечности и мировой гармонии. Укореняющееся трансцендентальное мировоззрение связано с чувством нереальности, неистинности мира, - чувство, которое в предполагаемом пределе становится абсолютной истиной, как и открывшееся состояние света, в котором сгорает мир форм, подобно старой покраске: сжигающая себя душа возрождается в своём истинном виде.
Мир, который мы видим, - это только видение мира, - не более чем видимость. И как видимость она не может быть истинной или соизмеримой с понятием истинного. Между тем, что есть и тем, что вижу - непреодолимая пропасть. Любое видение всегда допускает иное видение, и никакое из них не может претендовать на абсолютную достоверность. Пока есть я - видящий, не может быть ничего более достоверного, чем моё видение. Истинное обретает себя только тогда, когда нет видящего и видимого, а есть единое состояние или пребывание, не чьё-то где-то и как-то, не моё личное, когда "я пребываю", а значит отделяю себя от своего состояния, а только внеличностное пребывание вообще, не моё состояние, а именно такое, где нет меня и не меня.
За этой гранью не действуют все принципы нашего, субъект-объектного мышления, там нет ни времени, ни причинности, единственности и множественности, целого и части. Поэтому всё, что может быть фиксировано, относится только к пограничным ситуациям, где ещё сохраняется субъект - хотя бы в виде исчезающе малой точки. В противном случае была бы утрачена возможность вернуться к той же реальности в том же субъекте: все возможные субъектные формации равноправны, и нет основания для предпочтения одной другой. Внесубъектная чистая сущность вполне может "стать" всеми сразу и кем-нибудь определённым, она тождественна всем сразу и каждому в отдельности, но этот каждый тождествен ей лишь потенциально - в трансценденции. Этот путь - от каждого к всеобщему - и есть время. Обратный переход совершается вне времени, в нашем понимании это - вечное состояние порождения субъектов из внесубъектного "нечто" и временной возврат каждого к единству. Отсюда, из нашего времени душа имеет начало и конец - в вечности. Оттуда - есть вечное пребывание внесубъектного, в котором вечно присутствуют пограничные возможности субъектов (кинетическое состояние) с их возможностью возврата к началу (потенциальное состояние) через время и пространство, как принципы видения этих возможных субъектов. Незаметно конденсируются капельки тумана на стенках сосуда и время от времени тонкими ручейками (времени) возвращаются в маточный раствор.
\Время и пространство как функции самосознания появляются "в момент" возникновения самосознания, но, поскольку до этого момента не было времени, правильнее говорить не о возникновении самосознания, а о его вечном пребывании в качестве возможности абсолютного бытия. Точно также и возврат нельзя рассматривать как конец личности - в этом смысле нет смерти, потому что время и самосознание неотделимы друг от друга, это - одно, называемое по-разному. Субъективное самосознание кончается с временем, - но и не кончается, поскольку его конец приводит к неопределенности: нельзя субъективно не существовать. С этой неопределённости начинается вечность, и объективное пребывание в ней данного "я" и многих других. Потому нет смерти как прекращения существования личности, скорее это осознание её истинного объективного и вечного пребывания как одной из возможностей вечной жизни. Смерть - это понимание того, что есть "я" - ответ на вопрос всей жизни. Оказывается, что "я" не есть отделённое от всего и зацикленное в себе самосознание, тщетно пытающееся ответить на абсурдный вопрос "что есть я?" - любой возможный ответ на этот вопрос подменяет это "я" каким-нибудь "не я", объектом, приводя к нелепости объяснения субъекта через объекты. Оказывается, что в этой нелепости скрыт глубочайший смысл тождества субъекта и объекта, их слияние на уровне тождественности самого тождества со своей противоположностью. Оказывается, что всякая субъективность, всякое видение суть вообще невозможные допущения: чтобы допустить своё существование, должен быть тот, кто допускает; но поскольку он сам есть лишь предмет допущения, значит, допускающий не может предшествовать своему допущению. Остаётся допустить некое само по себе сущее допущение о допускающем это допущение или представление о представляющем это представление - вот что есть "я" в истинном смысле - фиктивнейшее из слов.

Оказывается, что "я" - это "он" но этот "он" имеет качества лишь настолько, насколько им интересуется его прошлая мнимая форма - "я". Оказывается, что моё проблематичное "я" - это "он", и пока этот факт осознаётся мною, этот он существует таким-то в паноптикуме многих возможных форм. Это состояние полуправды - одним концом уже в вечности: вечен момент откровения, когда "я" предстаёт перед собой, созерцающее собственную фиктивность. Но, с другой стороны, этот момент фиктивен сам по себе и он остаётся в вечности именно таким - возможным фиктивным моментом самопознания на пределе самоуничтожения. Также и жизнь остаётся в вечности в своей пограничной форме - не как самосознание (так как оно возможно только во времени), а как момент разоблачения иллюзии себя и времени. Смерть есть саморазоблачение, сбрасывание иллюзорного покрова субъективного временного существования и обнажение вечного, истинного. Это переход от видения к пребыванию, от видимости - к тому, что есть. Рассыпаются оковы субъект-объектных отношений, иллюзорное относительное бытие оказывается лишь жизнью поверхности, под которой открывается абсолютное бытие вещи - не как отражение чего-то в чём-то, а как непосредственное состояние или пребывание чего-то в самом себе. А бывшая личность остаётся в вечности как пёстрая раскраска поверхности, узоры времени, незаметно переходящие в другие узоры-личности, которые тем менее различимы, чем более исчезает для себя различающее их "я".
Достижение такого понимания возможно и при жизни, и не только понимания, но и полного пребывания в истине. Это называют сверхсознанием - состояние, в котором понимание не исключает функционирующее заблуждение. Собственно, таков результат смерти, поскольку "узоры времени" так и остаются узорами, как были всегда, то есть заблуждением, функционирующим в своём времени. Разница только в пограничном состоянии, когда понимание настолько предшествует свершению, что исключает всякий страх и трагизм перехода.

В нашей временной системе отсчёта представляется жизнь и функционирование личности, достигшей состояния сверхсознания. Но в этом состоянии уже нет субъекта личности, а оттуда очевидно, что его никогда и не было, и не может быть, и реально нет никаких отдельных индивидуумов, а всё вечно пребывает в единстве нирваны.

Наше стремление к трансценденции - компромисс между жизнью и смертью - желание найти ответ на вопрос жизни (что есть я?) в наиболее безболезненном варианте. Это возможно, но муки познания должны быть пережиты так или иначе. Гипертрофированный страх смерти заставляет растягивать смертное страдание на всю жизнь, отбывать смерть при жизни, и в результате может быть достигнуто понимание и безболезненный переход, тем более, что оттуда ясна иллюзорность любых страданий, как и самого страждущего субъекта.

В своём неистинном, относительном существовании личность проходит ряд переоценок, приближающий её к пониманию. Наиболее иллюзорно бытие трёхмерных разобщенных форм - это самая поверхность мира, для которой ещё нет никакого реального самосознания, лишь предположение неизвестно кого неизвестно о чём. По мере формирования представления о себе как о душе усложняется метрика и топология мира. Взаимодействие душ требует новых параметров бытия. Здесь границы не столь категоричны, как в мире материальных форм. Их субъект-объектные соотношения все более приближаются к внесубъектной безотносительности, достигая, наконец, чувства вечного духовного пребывания. Каждая градация самосознания - это обнаружение себя и утрата себя, так как на каждом уровне истинное "я" кажется ещё недостигнутым. Потому будет точнее самосознание именовать самоисканием: при постоянно наличествующей проблеме "что есть я?" трудно представить себе самосознание как некую реальность, легче - как предмет стремления.

Допущение субъект-объектного разделения - познания и видения чего-то кем-то - стремится самоудостовериться, тщетно пытаясь предать какую-то реальность своему мнимому субъекту. В свете реального пребывания становится ясно, что это - просто завитушка узора на пространственно-временной поверхности настоящего, не имеющего измерений, так как некому их измерять. Становится очевидно, что не могло быть даже допущения, поскольку сам факт такого допущения подразумевает наличие допускающего, то есть реальность того, что есть только предмет этого никем не допускаемого допущения. Это и означает бытие как невозможность установить невозможность в пределах самой этой невозможности.

Мысля в пределах этой невозможности, мы не можем представить себе бытия иначе, чем разомкнутым по всем параметрам. Потому мы допускаем бесконечную цепь форм самобытия, указывая как главные вехи (из известных нам): неживое, живое, мыслящее, дробимое в свою очередь на множество уровней самообнаружения. Каждый новый уровень повышает мерность континуума, усложняя узоры и строение поверхности Абсолюта. В пределах нашего иллюзорного субъективного бытия мы допускаем бесконечное число таких состояний: каждое последующее из них относится к предыдущему как истина к заблуждению. В каждом последующем субъект расширяет свои возможности и мерность своего бытия, повышает лабильность и ёмкость, то есть способность быть собой и не собой, приближаясь тем самым к внесубъектному Абсолюту. С нашей субъективной и единственно возможной точки зрения (поскольку точка зрения присуща лишь субъектному бытию) трансценденция - это следующее состояние, допустим, переход от трёхмерного к четырёхмерному континууму и обнаружение, что наш трёхмерный мир - лишь видимость, оболочка, поверхность мира "настоящего", что наше одинокое "я" - только одна голова многоглавого дракона, а наше одномерное время - единственный путь этой одинокой головы. Оказывается, что я - это весь дракон, имеющий множество голов - бывших маленьких "я". Но по сути ничего не меняется - остаётся "я" (хоть и другое) и "не я", факторы разделения - время и пространство, хоть и другие. И так же как в самоискании личности так и в самоискании цивилизаций и вселенных, "я" остаётся вопросом, предметом исканий, а не чем-либо реальным. И только с моей субъективной точки зрения видно какое-то "до" и "после", путь к совершенствованию, к истине. Но мне доступен и более совершенный взгляд, в котором виден один момент пути, тождественный любому другому. Каждый момент пути предполагает свое несовершенство и возможность совершенствования и этой вечной вневременной незавершенностью инициирует время. Каждый момент сравнивает себя с предполагаемыми "до" и "после", поскольку он только сам для себя реальный субъект. Иначе говоря, обретя сверхсознание, я не смог бы сравнить его с предшествовавшим состоянием, потому что стало ясно, что в предшествовавшем состоянии меня не было, а было смешное заблуждение неизвестно кого неизвестно о чем - просто завитушка узора, иди, допустим, страница книги, на которой, описаны переживания героя на языке, известном только ему. Потому все "до" и "после", прогресс и совершенствование и вообще время существуют только как видимость настоящего момента, предполагающего невозможное допущение видящего самого себя.

Внесубъектное пребывание - истинное и недостижимое для воображения субъекта бытие, потому что субъект и его воображение являются таковыми только внутри невозможного допущения, а извне, объективно суть только узоры, структуры, формы, не выражающие ничего вторичного, как книга на никому неизвестном языке, хоть значки этой книги в своём внутреннем взаимодействии могут обретать некий взаимный смысл.

И вместе с тем внесубъектное бытие не есть нечто, умозрительное, предельное, недостижимое. Оно действительно, недостижимо - во времени, подобно тому, как невозможно догнать самого себя. Более того, именно умозрительным и недостижимым оно не может быть по самой своей природе, поскольку исключает опосредствование чего-то кем-то. По той же причине оно не может быть для него и не быть для меня, оно не может относиться к кому-то как объект. По той же причине оно недоступно воображению субъекта: такое воображение предполагало бы в первую очередь отсутствие самого субъекта вместе со всяким воображением. В той же мере оно и недостижимо как невообразимая цель. Невообразимое, недостижимое, оно более всего похоже на пустое слово, фишку в игре, закрывающую свободное поле, необходимое допущение, подобно буферной ёмкости снимающее избыточное напряжение в системе. Это было бы так, более того, в пределах логики субъекта это так и есть, но существует другой, скорее чувственный, чем логический аргумент - чувство пребывания, дающее на языке ума лишь абсурдные, парадоксальные выражения, которые, будучи вторичными, могут свидетельствовать только а несовершенстве ума, но не об обмане чувства.

В умозрительном представлении субъект мыслится лишь как объект, взаимодействующий с другими объектами. Если это представление субъекта (моё), то субъект опять должен быть вынесен за скобки и стать объектом. Если же это представление не субъекта, то оно и не представление о чём-то, а само по себе нечто (узор) без вторичного смысла. Умозрительно субъект есть фикция, предмет самоискания, который никогда не может быть найден, то есть не может стать реальным для ищущего, чтобы не обратиться в объект, видимость. Видимость остаётся единственной возможной реальностью, - но это видимость взаимодействующих объектов-форм, среди которых нет места для видящего. А видимость без видящего так же абсурдна для ума, как и видимый видящий, однако ещё более неприемлемо сознание, что ничего нет, поскольку тогда не было бы и такого сознания. Потому за гранью абсурда открывается непреложное ЕСТЬ - чувство пребывания. Нечто существует, несмотря на все тупики на пути к осознанию этого "нечто", и все субъект-объектные построения оказываются только игрой форм на поверхности непреложно существующего. Смысл этой игры - доказательство или опровержение бытия - действителен лишь в пределах игры; вне её это, только шахматные фигурки - предметы, ничего кроме себя не представляющие. С тем же успехом мы могли бы посредством шахматной партии пытаться определить химический состав фигурок.

Может быть, нет меня и не меня, нет видимых мною объектов, но что-то всё-таки есть, иначе некому и не о чём было бы размышлять. И если я могу отдать себе отчёт в фиктивности себя как субъекта, в невозможности видения без реального видящего и в неистинности всех знаковых вторичных конструкций, предполагающих значение для кого-то, то есть основанных на реальности субъекта и в то же время отрицающих в своей системе такую возможность, - если всё это для меня неопровержимо, то у меня не остается ничего более реального, чем внесубъектное пребывание - самобытие мира в своей непосредственности. Это и есть то недостижимое и невообразимое, реально и вечно сущее во всём.

Реально, сущее - это всё, за исключением значимости знаков и следствий этой значимости, то есть соответствий, закономерностей, отношений чего-то к другому, в частности, объекта к субъекту или прошлого к настоящему. Нет видимости как взаимодействия видимого и видящего, а есть состояние видения как их единство. Можно сказать, что в структуре этого состояния на некотором уровне возникают формации типа понятий, образующие саморазвивающуюся систему взаимодействий, характер которых заключён в понятиях "понятие", "смысл", "значимость", - не имеющих никакого смысла и значимости, а являющимися только элементами структуры. Но даже такое понимание состояния уже не есть состояние, а именно то, чего нет - структура значащих знаков. Вне значимости состояние бесструктурно, так как структура - это система соответствий, то есть видимость. Всякая структурность и значимость возникает только в пределах невозможного допущения о субъекте, видящем эту структуру и понимающем знаки, то есть налагающем на пребывание ряд континуальных ограничений. И всё основание видимого мира - только допущение невозможного "если бы".

Имеется состояние, в котором наряду с прочим заключено следующее нечто: "если бы можно было допустить кого-то, переживающего это состояние, то этот кто-то, отделив себя от своего состояния, смог бы охватить состояние как наблюдаемое целое, а раз наблюдаемое, то расчленённое на взаимодействующие элементы; если бы был кто-то, пребывающий в данном состоянии, то не было бы ни состояния, ни пребывания, а только видимость этого гипотетического наблюдателя". Теперь забудем язык, на котором это написано, и станет понятно, что эта арабеска, бытующая в сознании, ничего не означает и не имеет к самому состоянию никакого смыслового отношения. Да и само слово "смысл" вне указанного допущения не имеет никакого смысла, также как и это последнее заключение о его бессмысленности.

Вся трудность в том, что это невозможно понять, так как понимание есть осмысливание. Возможен отказ от понимания, но не как понимание бессмысленности понимания (что было бы наделением его новым смыслом), а только в форме внутреннего действия - как бы выключения понимания или выпадение из понимания - пассивного неволевого расслабления вторичных структур. Это отказ от проблемы "что есть я?" (как бессмысленной) и отказ от любых пониманий своего "я", кроме как оператора бытового общения. Это возврат мышления к его изначальной и единственно правомерной роли исчислителя действий.



hvtiso
Сообщения: 5
Зарегистрирован: 04 апр 2009, 13:34

Re: О трансцендентных состояниях

Сообщение hvtiso » 17 апр 2009, 21:51

Конечно бессмысленно спрашивать "что есть я", по скольку я есть "кто". По сему более продуктивным может оказаться поиск ответа на вопрос что значит быть "кто".
Скажем субъект есть тот, кто познает, а объект - то что познается. Но тут нет определения, что значит быть "тем кто".

Bindu
Администратор
Сообщения: 3756
Зарегистрирован: 03 янв 2008, 03:59
Благодарил (а): 6 раз
Контактная информация:

Re: О трансцендентных состояниях

Сообщение Bindu » 17 апр 2009, 22:41

поиск ответа на вопрос что значит быть "кто".
А тут стоит искать?
Разве не очевидно это в любой раз?
К примеру - вы можете себе ответить,что вы человек и иметь кучу внешних признаков.. Птица ощущает себя птицей, собака -собакой. Шизофреник может тоже вообразить себя собакой, нов глубине -знать, что он человек, который болен и считает себя собакой.
Все это и есть майя.

Но когда вы одном канале восприятия, то не можете видеть себя как что-то иное, из другого канала.. разве что, как воображение.
Ибо перейдя в другой канал лабиринта Вечности, вы так же будете думать о себе прежнем, как тоже воображение.
До тех пор это будет лишь вера, пока вы не подниметесь над временм. Тогда это станет знанием.

Ответить

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей